Доктрина телемы изложена на символическом языке, который предполагает необходимость веры в пророка и его откровение. Без этой веры грань между телемой и не-телемой исчезает, поскольку побуждения к воле и любви сами по себе достаточно тривиальны и проистекают из инстинктов. Когда эти инстинкты захватывают нас целиком, они симптоматически переживаются как «истинные».

Несмотря на необходимость веры в пророка и откровение, в содержании доктрины, изложенной в «Книге Закона», мы можем встретить идеи, которые призывают к знанию вместо веры, к ориентации на собственную волю. Спрашивается, а как быть, если воля оказывается бесконечно далека и от веры в «пророка», и от необходимости принятия «откровения»? Если начать ставить подобные вопросы, то суть доктрины перестаёт соответствовать её форме, одни идеи начинают конфликтовать с другими.

На рациональном уровне подобную ситуацию можно расценивать как непоследовательность, а на символическом – это, конечно же, «парадоксы», которые открывают возможности для возникновения скучных и доктринально неразрешимых противоречий.

Давайте абстрагируемся от неуловимой телемы «по сути» и посмотрим на форму. Для начала поставим вопрос: какое вообще отношение к наступлению новой эпохи имеют боги давно умершей египетской цивилизации? И тут, согласно доктрине, они не просто реанимируются, но переходят через рамки своей культуры и сообщают правила жизни всему человечеству!

Данное обстоятельство сегодня вообще непостижимо, если забыть о феномене египтомании. Дело в том, что с глубокой древности культура Древнего Египта поражала европейское воображение и имела коннотацию с тайным жреческим знанием. Соответственно, оккультное мистифицировалось под древнеегипетское, с которым связывалось происхождение каббалы, таро, ряда масонских уставов и т.д.

В самом конце XVIII века в Египет осуществил поход Наполеон, который привёз в Европу многочисленные артефакты. В XIX веке началось научное изучение наследия Египта (С. Бирч, У. Бадж), был расшифрован древнеегипетский язык (Ж.-Ф. Шампольон) и с середины XIX века стали переводиться прежде недоступные источники, такие как «Тексты пирамид», «Египетская книга мёртвых» и пр.

Египтомания заново охватила оккультную сферу – Герметический Орден Золотой Зари активно создавал стилизованные под Египет наряды, орудия, упражнения и церемониалы. В таком контексте становится понятно, в каких условиях формировалась личность Алистера Кроули и почему он в 28 лет, оказавшись туристом в Египте, получил там «откровение». Всё это было следствием и продолжением сложившейся в то время тенденции.

Увы, у молодого «пророка» уровень впечатлительности расходился с уровнем компетенций – в университете он так и не доучился, древнеегипетского языка он тем более не знал, поэтому «откровение» получилось специфическим.

Согласно легенде, в Алистера Кроули в 1904 году вселился древнеегипетский жрец, которому боги через посланника продиктовали откровение, где он объявлялся пророком новой эры.

Стоит отметить, что вера в возможность подобного переселения характерна вовсе не для древнеегипетских представлений с их множественностью душ у каждого человека, а для западного спиритизма, очень популярного в те времена.

Пророчества и почитание пророков – это вообще изобретение иудейской традиции. В Древнем Египте были распространены преимущественно политеистические культы и оракулы. Вместо сакрализации посредников – пророков и пророчеств – использовалась схема непосредственного обращения в конкретных ситуациях к разным божествам, отвечавшим за те или иные сферы жизни.

Начинать глобальный отсчёт времени от событий, связанных с духовным авторитетом, – типичная практика христианства и ислама. В древнеегипетской культуре этот отсчёт иногда привязывался к периоду власти того или иного фараона, но, согласитесь, что это совсем не эпохальный масштаб в глобальном разрезе.

Весьма забавно, что в «Книге Закона» запрещается изменять текст откровения и «пророку» даётся наставление сочинять «правильные» комментарии к нему, а это характерная традиция христианских догматов, сформировавшаяся на Вселенских соборах.

Древнеегипетское, за исключением переведённого и стилистически обработанного короткого отрывка со «Стелы откровения» (III:37-38), в «Книге Закона» обнаружить практически невозможно. Зато в ней встречаются разные африканские («обиа», «ванга»), индусские («ом», «мантры»), греческие («телема»), еврейские («амен», «цаде») слова, представлены характерные для каббалы соответствия слов и чисел, упоминаются арканы таро («Отшельник», «Звезда», «Влюблённые», «Императрица», «Король», «Иерофант»). Во всём этом узнаётся стиль и почерк Золотой Зари.

Некоторые элементы образного ряда «Книги Закона» заимствованы из Библии, в частности «мерзость запустения», «голубь и змей», «Зверь и Багряная жена». Все чудеса Моисея меркнут, когда книжными метафорами сбежавших от фараона рабов говорят боги Египта!

Принцип «делай, что желаешь» также не был оригинальным – им руководствовались жители аббатства «Телема» в романе Ф. Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль», написанном в XVI веке. В «Книге Закона» раблезианская интерпретация данного принципа расширяется в соответствии с духом времени. Так, в XIX веке на Западе появляются переводы индийских философско-религиозных текстов (Упанишады) и открывается йога (Вивекананда), откуда А. Кроули заимствует идею воли, избавленной от страсти к результату. Эта восточная установка традиционно используется для развития абстрагирования, а также для введения в заблуждение окружающих. Кроме того, проблематика воли индивида, самопознания и мира как воли – ключевая для метафизики А. Шопенгауэра. Она тесно перекликается с мистикой А. Кроули, в которой индивидуальная воля призвана познать себя (5°=6□), раствориться в воле вселенской (8°=3□), проявить вселенскую волю (9°=2□) и артикулировать её внутренними процессами (10°=1□).

Так вот, главный доктринальный принцип, в котором переплелись тональности Ренессанса, философии Модерна и йоги, каким-то немыслимым образом в «Книге Закона» вкладывается в уста богини Нут, культ которой сложился в откровенно деспотической цивилизации, строившей пирамиды. Корова-покровительница рабовладельческого строя всем разрешила действовать согласно своей воле! И это при том, что сама по себе идея истинной воли, выстроенная на мифологемах достижения гения и пересечения пропасти, структурно соответствует древнегреческому героическому мифу, который чужд древнеегипетской культуре, что отмечал ещё в V веке до н.э. отец истории Геродот.

Если Нут, Ню или Нуит в Древнем Египте действительно была, то никакого божества с именем Хад или Хадит, которому посвящена вторая глава «Книги Закона», не было. Чтобы сгладить данный изъян, телемитской доктриной Хадит воображается как «аспект» Гора. Этот «египетский Гор» в «Книге Закона» рекомендует «пророку» разбираться вовсе не с иероглифами, а получать «порядок и значение английского алфавита», сообщает какие-то шифры из латинских букв и арабских чисел («4638ABK24ALGMOR3YX2489RPSTOVAL»). Вероятно, древнеегипетские боги после распада своей цивилизации тысячелетиями изучали другие культуры, чтобы через нехарактерные коды передавать собственные послания. Удивительный случай в мировой истории, не находите?! Увы, ещё более вероятно, что за такое качество передачи отвечал личный гений Алистера Кроули – Айвасс.

С другим по значимости доктринальным принципом, который гласит, что «любовь есть закон», ситуация не менее интересна. Во второй половине XIX века была популярна концепция промискуитета, или беспорядочных половых отношений, которая очень импонировала полигамным мужским фантазиям и разрабатывалась некоторыми антропологами (И. Бахофен). В то время она считалась научной и отражающей ранний период развития общества. Впоследствии учёные ей никаких подтверждений не нашли и опровергли, но призыв к промискуитету в «Книге Закона» остался («примите свою долю любви, как хотите, когда, где и с кем хотите» и т.п.).

Вместе с любовно-эротическими мотивами в «Книге Закона» присутствует и агрессивно-амбициозная риторика: «топчите несчастных и слабых: вот закон сильных», «милосердие пусть будет отброшено: проклятие тем, кто жалок», «превосходи, превосходи». Для конца XIX – начала ХХ века эти идеи не были новаторскими – они тесно перекликаются с теорией естественного отбора Ч. Дарвина и со взглядами «святого» «Гностической» «церкви» – Ф. Ницше («толкни падающего», «человек есть нечто, что должно преодолеть»).

Кроме того, с конца XIX века начался этнографический и антропологический бум, в фокусе внимания которого оказалась культура «примитивных» обществ (Э. Тайлор, Дж. Дж. Фрэзер). Вероятно, именно это влияние стало источником весьма экстравагантной идеи употреблять жуков и червяков для пробуждения потенции, а также называть их именами врагов и убивать, чтобы те пали («Книга Закона», III:25-27). Если телемит – делай так, и никто не скажет «нет»!

В остальном нарратив «Книги Закона» укладывается в типичное инстинктивное поведение примата, жаждущего есть («собирайте богатства»), размножаться («любовь есть закон»), доминировать («править многими и известными», «превзойти народы в величии и гордости»), уничтожать конкурентов («убивай и пытай; не щади; нападай») и поменьше думать («да будет проклято “потому что”»).

В свете изложенного становится понятно, почему «пророк» пять лет сомневался и держал этот текст в столе, а затем в комментарии к нему написал, что изучение книги запрещено и разумно её уничтожить после первого прочтения. При детальном изучении открывается, что «Книга Закона» – это неотрефлексированный суррогат из западных установок и трендов, исторгнутый наружу потоком помрачённого сознания, что можно объяснить сложной акклиматизацией английского туриста в египетских широтах.

Мы не думаем, что изначально А. Кроули так пытался обмануть кого-либо, потому что египетская мистификация получилась бездарной и не выдерживает критики. Скорее вышла самомистификация, проистекающая из авторской переоценки текста, записанного автоматическим письмом.

После написания «Книги Закона» А. Кроули с одной стороны разрабатывал для телемитской доктрины церемониалы и практики, характерные для религиозного культа («Гностическая месса»), а с другой – пропагандировал скептицизм и пытался применять метод науки в религиозных целях. В специальной литературе такой феномен называется «раздельное мышление» – совмещение взаимоисключающих установок за счёт того, что противоречие между ними не осознаётся. Возможно, в начале XX века несостоятельность такого подхода не была настолько явно выражена, но в XXI веке всё это требует либо совершенной наивности, либо высочайшего класса йоги.

E.R.