Метафизика способна быть как естественным продолжением, так и замещением физического плана. Сталкиваясь с метафизическими возможностями, человек в них раскрывается, прорастает и становится другим. Вместе с ним обычно взращиваются его проблемы, которые с течением времени делаются неискоренимыми.

В общем виде такую ситуацию можно охарактеризовать как делирий. Его порождают ригидность (имитация, интроекция, регрессия), искажения реальности (вытеснение, замещение, проекция), психические и умственные нарушения (аффекты, галлюцинации, помрачения, слабоумие, делюзия, шизофрения), проблемы мышления (неадекватные установки, разрывы логики, дихотомия, спекулятивность), недостатки понимания (невежество, суггестии, заблуждения, познавательные ограничения) и т.д.

Они влияют на внутреннее восприятие и понимание, складываясь в искаженную картину мира. К ней достаточно толерантно искусство, однако для чистой метафизики это наказание. Иногда непосредственному носителю искаженные представления кажутся достоверными и нормальными, поэтому проблема не осознается и почти ничего нельзя сделать.

Все усугубляется, когда у больного делирием возникает искушение передать свое видение другим, а метафизика, позволяющая видеть больше и глубже, к этому располагает. Как следствие, люди безрефлексивно перенимают, усваивают и впоследствии распространяют информацию вместе с патологиями транслятора.

Искажения психического и умственного развития далеко не всегда вызывают явные социальные дисфункции, поэтому современная психотерапия ими практически не занимается, но при метафизической работе – они обнажаются и наносят урон. Особое коварство заключается в том, что непосредственно в настоящем этот урон далеко не всегда ощущается, но в будущем он проявляет себя через утрату возможностей, разрушение потенциала и распад перспективы.

К исследованию искаженной картины мира приблизился психоанализ, который искал связи и соответствия между психическими травмами, невротическими конфликтами и ментальными содержаниями. Там, где дело касается метафизики, все усложняется, поскольку на ментальные содержания влияют не только неврозы и травмы – доступ к высоким уровням могут блокировать даже привычные культурные установки и здоровые инстинкты, действие которых нужно еще научиться контролировать и, когда это необходимо, останавливать. Это очень непросто. Некоторые воспринимают природное происхождение инстинктов как своего рода оправдание, однако это гипнотический, биологический и недальновидный формат поведения.

Для продвинутой метафизической работы необходимо снимать проблемный фон и приходить к нормальности тонкого порядка или сверхнормальности. Очистительными церемониалами и психологическими установками такой фон практически не снимается – нужна последовательная работа над состоянием, которое наступает тогда, когда базовые инстинкты удовлетворены или бдительно контролируются, психические проблемы отреагированы, имеется потенциал и метафизическая направленность.

Когда проблемный фон не снят, он начинает проявляться в метафизической работе вместо адекватных результатов. Может стираться умственное различие между этим фоном и положением дел в реальности. Более того, проблемное состояние способно воплощаться в неочевидных формах – опосредованных видениях, побуждениях, бессознательных проекциях, интерпретациях и выводах. Здесь много вариаций – отметим лишь некоторые распространенные моменты, относящиеся не к психопатологиям, а к социальным проблемам, инстинктам и психическим травмам.

Социальные проблемы бывают разными, но самые распространенные из них – это бедность и низкий уровень образования. Бедных людей метафизическая работа превращает в аутсайдеров или в шарлатанов – у первых быстро истощаются силы, а у последних – мотивация. Низкий уровень образования приводит к отсутствию различения и симптоматическому принятию на веру иллюзий, от которых вырабатывается глупость.

Девиации, вызываемые инстинктами, весьма вариативны и разнообразны. Если человек не проработал инстинкт соперничества, то над ним нависает метафизическая перспектива, в которой должна быть конфликтная завязка и выделение антагониста, которого нужно в чем-то обвинить, а затем постараться напасть, победить и самоутвердиться. Настроенная на такой сценарий психика будет пристрастно адаптировать под него практику и конструировать соответствующую интерпретацию. Непроработанный сексуальный инстинкт симптоматично придает метафизической работе компенсаторный характер – как только он начинает удовлетворяться, метафизика становится малоинтересной и вся работа в этом направлении становится напрасной.

Самые распространенные психические травмы носят семейный, гендерный и социокультурный характер. Они задают сценарии, из-за которых человек прямо или опосредованно стремится отыграть недостаток внимания и любви, ненависть, претензии, стесненные амбиции, ожидания и обиды. Все это осознанно или неосознанно способно переноситься на метафизическую работу. Проявления здесь могут быть настолько уникальны и разнообразны, что вне конкретных ситуаций достаточно опрометчиво делать обобщения на данную тему.

Конечно, разрешать индивидуальные проблемы – это важно, но потребность в психотерапии – наихудший стимул для метафизической реализации. Метафизика увеличивает возможности, позволяющие человеку не только стать идиотом, но и завуалировать свое патологическое состояние. Разумно исходить из того, что это уже случилось, потому что существуют две фундаментальные уязвимости.

Во-первых, в человеке присутствуют врожденные инстинкты, которые воспроизводят устойчивые реакции и модели поведения. Поскольку они сложились в результате длительной эволюции, они предельно инертно реагируют на новые изменения среды, однообразны и часто воспринимаются надежными, убедительными и соответствующими внутреннему чутью, хотя все это следствие проекций.

В динамично изменяющемся мире будущее все менее соответствует прошлому, поэтому старые схемы становятся все менее адаптивны. Инстинкты этого не учитывают – они срабатывали в прошлом, поэтому психике кажется, что так будет продолжаться в будущем. Из-за того, что человек находится в рабстве своей наследственности, его разум оказывается детерминирован, то есть отсутствует там, где рациональные установки не соответствуют врожденным. Это чрезвычайно коварная ситуация, поскольку инстинкты часто детерминируют чутье и интуицию. Расходящаяся с ними рациональная логика также способна вести к ошибкам. Выходит, что у человека теряются исходные основания – его могут дезориентировать и тело, и разум.

Во-вторых, культура искусственным образом внушает человеку социальные инстинкты – типы реакции, модели поведения и программы деятельности. Самой мощной из них является традиция, которая, будучи привита с детства, способна трансформировать сознание до состояния, полностью индифферентного к рациональной аргументации.

Наиболее порочные традиции не только внушают картину мира, но и устраняют возможности какого-либо критического подхода к ней. Этот подход заменяет безусловная вера в авторитет, благодаря которой человек традиции не только сам становится безнадежным, но и передает ущербные представления своим потомкам. Следующее поколение поступает так, как поступали предки. Круг замыкается.

Главная уязвимость состоит в том, что через традицию, помимо чего-то вменяемого, могут передаваться вопиющие заблуждения любого рода. Ситуация усугубляется, когда привитые культурой коды мимикрируют под личную сознательную позицию, из-за которой индивид начинает принимать результат внушения за собственное мнение и становится окончательно пойман. Современным эквивалентом традиции является совокупность установок, распространяемых через каналы массовой информации.

Соответственно, из-за врожденных и социальных инстинктов человек становится принципиально уязвим. Когда он прислушивается к своей биологической природе, доставшейся от предков, он оказывается заложником эволюционной инерции и вынужден существовать в очень ограниченных рамках, сужающих его бытие до необходимости регулярного удовлетворения инстинктов. Жизнь сводится к питанию, соперничеству, сексу, размножению и заботе о потомстве, на которые уходят все силы и ресурсы. Хорошо это или плохо, но критерии продвижения по эволюционной лестнице сегодня другие.

Когда человек прислушивается к социальным инстинктам, он становится заложником заданных паттернов и вынужден существовать в сфере регулярного воспроизведения искусственных типов реакции, правил, норм и ценностей. Поскольку вне каких-либо экстраординарных случаев он не в состоянии полностью абстрагироваться ни от наследственности, ни от культуры, его положение следует признать сложным.

Биологию и культуру – эти две суперсистемы заданности – для начала необходимо схватить и деконструировать. Вне природных и социальных программ себя может вообще не оказаться, поскольку собственную онтологию еще нужно выработать.
Вариантов снятия данной проблематики не так уж много:
- работа с пограничными состояниями, от которой искажения не всегда, не у всех, но могут выхолащиваться;
- продвинутое менторство со стороны тех, кто справился с данными обстоятельствами.

E.R.