Виртуальное мышление стремится воспринимать реальность умозрительно – с помощью логики и интуиции. Это шаткие основания. 

Реальность можно описывать разными логиками, которые ведут к своим специфическим заключениям. На какую из них полагаться, какая обладает не только объяснительной, но и предсказательной силой – не всегда очевидно. Логика – это ставка. Даже если логически все складывается и представляется понятным, это совсем не обязывает к какому-либо  соответствию реальности.

Интуиция обусловлена предшествующим опытом и исходит из неоднозначного убеждения в том, что реальность для нее уловима. Интуитивное постижение – это поиск снаружи того, что задано внутри. Интуитивное понимание производно – оно скорее раскрывает присущее, нежели открывает новое, поэтому интуиция обычно не в состоянии точно предвидеть знание, добываемое в результате эксперимента. У нее весьма ограниченный и далеко не всегда сознаваемый горизонт, за которым – то, что интуитивно непостижимо.

Соответственно, виртуальное мышление не имеет достаточных оснований, поэтому для него характерна ошибочность. Она склонна проявляться не столько в самом мышлении, сколько в его приложении к действительности.

Мышление схватывает свою ошибочность, когда оно обусловлено практической реализацией собственных замыслов и сталкивается с препятствиями, которые не могло заранее предвидеть. Когда же оно активно сугубо метафизически, вне соответствующих практических поступков, прояснить собственную виртуальность-реальность оказывается затруднительно.

Проблема в том, что не всегда возможно обнаружить грани между собственным умозрительным восприятием метафизики и метафизикой как реальностью. Это ведет к смешению планов, запутанности в тонких материях и заблуждениям, осознание которых недоступно, поскольку мышление их не воспринимает. Оно попадает в ловушку, поскольку не приспособлено справляться с проблемами, которые не в состоянии выявлять.

В этой ловушке мышлению очень комфортно и легко, поскольку ему не нужно подстраиваться под реальность, болезненно вскрывать собственные ошибки и исправлять их. Внутри себя и для себя виртуальному мышлению никакая ошибочность не видна, поэтому оно воспринимает себя безупречным и совершенным.

По мере усугубления виртуальности мышление начинает считать себя объективным; приписывает себе право судить; перестает критически к себе относиться; не признает свою ошибочность; становится претенциозным, категоричным и всеохватывающим. В крайних формах оно может отрицать свою виртуальность, объявляя реальным себя, а виртуальным – все остальное. Развитый логико-интуитивный аппарат способен этому вторить и подменять понимание иллюзией понимания, реальность – иллюзией реальности.

Такая подмена отсекает сложные и проблемные пласты реальности, поэтому психика испытывает облегчение и переживает эйфорию. Мышление, адекватное логике и интуиции, подкрепленное позитивным аффектом, как правило, до исступления убеждено в своей правоте и не понимает, что оно способно пребывать в самообмане. Оно лишается мотивации видеть реальность, потому что ложная ясность разума более предпочтительна и не так болезненна, как его смятение и недостаток.

В такой ситуации может возникать весьма любопытное столкновение интересов. Дело в том, что психика способна входить в эйфорию, опираясь на виртуальное основание, тогда как для сознания более предпочтительно, чтобы виртуальность соответствовала реальности.

Если цель – получить не знание, а удовольствие от знания, то психике становится не важно, виртуально оно или нет. Из-за этого мнимая истинность порой оказывается весомее истины; все кажется очевидным, когда ничего не видно; утверждать становится важнее, чем знать.

Как следствие, виртуальность сама по себе является опасной средой, в которой мышление способно утрачивать адекватную связь с реальностью и лишаться своей интеллектуальной миссии, в том числе неочевидным для себя образом.

Виртуальность опустошает, поскольку подменяет реальность ее виртуальной версией. Она оставляет лишь допущение, которое иногда совпадает и позволяет предвидеть, а иногда нет. Она похищает незнание, подменяя его иллюзиями умозрения, в которых все ясно. Она снимает вопросы, а с ними – необходимость искать. 

Виртуальность  изолирует логику и интуицию на своем собственном плане, лишая их основания и не позволяя выходить из себя. Она подменяет опыт и практику их умозрительными имитациями. Она изгоняет эксперимент, заменяя его убежденностью и очевидностью, и снимая необходимость его ставить. Она обессмысливает сомнение, поскольку не доводит его до реальности.

Встает вопрос – как выйти из дурной виртуальности и обрушить ее?

Там, где мышление подкреплено практическими поступками, их нужно совершать. В иных случаях необходима девиртуализация. Проводить ее на умозрительном уровне получается разве что у интеллектуалов, способных имплементировать свое видение в реальность и решать сложные практические задачи с множеством неопределенных. Виртуальное мышление с последним обычно не справляется, сталкиваясь с подводными камнями и ситуациями, которые оно не могло заранее предвидеть.

Полезный эффект может дать девиртуальная установка сознания, однако она должна стоять над виртуальным мышлением, чтобы не оказаться его игрушкой. Разумеется, это виртуальный рецепт с крайне ограниченным действием. Не стоит утешать себя иллюзиями – без опыта finale vaginale, усвоенного строго определенным образом, девиртуализация сознания едва ли возможна.

E.R.

Иллюстрация - Pawel Kosior "Thinking"