В XX веке состоялась демифологизация концепции хаоса, изначально заимствованной европейской интеллектуальной традицией из древнегреческой космогонии, схожей с космогониями других древних культур – германцев, семитов, китайцев.

Открытия термодинамики, квантовой физики и теории динамических систем трансформировали хаос из интуитивно постигаемого принципа в бытийную данность, которая предвосхищает всякий порядок и всегда присутствует здесь и сейчас.

Хаос есть не что иное, как основополагающая сложность и неопределённость мира. Параллельно разворачиванию этого осознания можно наблюдать две тенденции в отношении общества к хаосу, которые, тем не менее, нельзя сводить к простой реакции друг на друга или на само осознание хаоса, поскольку они являются следствием более сложных исторических и социокультурных процессов.

С одной стороны – стремление к большей защищённости и к управлению хаосом, которое особенно наглядно отражено в науке, медицине и политике последнего столетия. С другой – активное проникновение хаоса в культуру: от авангардного искусства первой половины XX века до стохастической музыки и нойза, дискордианства, хаос-гностицизма и других контркультурных явлений.

При этом манифестация хаоса может носить как бессознательный, так и сознательный, часто пародийно-имитативный, характер. Мотивации и цели участников этих процессов также разнятся: поиск нового порядка, «хаос ради хаоса», либо выработка своеобразной привычки, псевдохаоса, с которой человек может годами регулярно воспроизводить видимость хаоса, не приходя ни к какому новому состоянию, но и не получая видимого вреда.

Если перенести подобные наблюдения на сферу человеческой жизни вообще, то несложно выделить три основных способа взаимодействия с хаосом:

- формирование защитных механизмов и реакций (сюда входит и упомянутый выше псевдохаос);

- необратимое или некомпенсируемое погружение в хаос, часто с разной степени тяжести последствиями для жизни, здоровья и психики индивида;

- эффективное погружение, которое ведёт к извлечению из хаоса нового порядка.

В контексте трансценденции нас больше всего интересует последний тип взаимодействия. Как его можно реализовать? При анализе стратегий прохождения хаоса в качестве значимых параметров можно выбрать наличествующую энергию, время пребывания в хаосе, оценку ситуации субъектом (его цели и прогнозы собственного будущего состояния), а также объективный прогноз, то есть максимальное время относительно точного предсказания поведения системы.

В синергетической теории два последних параметра отражены в понятиях горизонта насущного (субъективного) прогноза и горизонта предсказуемости (объективного прогноза). На основе их возможных соотношений выделяют три типа восприятия хаоса:

- горизонт насущного прогноза меньше горизонта предсказуемости – иллюзия порядка; человек довольствуется настоящим, не имеет долгосрочных целей и не строит планов;

- горизонт насущного прогноза больше горизонта предсказуемости – максимальное проявление хаоса, когда непредвиденный ход событий рушит амбициозные планы и обесценивает долгосрочные цели;

- горизонт насущного прогноза соизмерим с горизонтом предсказуемости – балансирование на грани хаоса.

При балансировании на грани хаоса обнаружение нового порядка наиболее вероятно (но это не значит, что оно совсем невозможно в случае первых двух типов). То есть, для конструктивного взаимодействия с хаосом наши цели должны быть гибкими, соизмеримыми с объективным прогнозом развития событий и корректируемыми в соответствии с меняющимися условиями.

Кроме того, при формировании стратегии прохождения хаоса необходимо учитывать и другие параметры: время, энергию, ресурсы и, наконец, навык принятия решений в условиях неопределённости.

Р. Ч.